Рай Антон Палыча и Иван Алексеича

«Я был в раю… Какие бабочки, букашки, какие мушки, таракашки!» Именно так великий шутник, уже знаменитый в то временя писатель Антон Чехов описал свое впечатление от путешествия на остров Цейлон, который с 1972 года носит название Шри-Ланка.

За прошедшие с тех пор сто тридцать лет там многое что поменялось. Неизменным остались только привнесенное бритами левостороннее движение, цейлонский чай, завезенный сюда подданными Её величества из Индии, и объем пивных продаж – исключительно в пинтах, 675 грамм. А еще, безусловно хрустальной чистоты воздух, при том, что лошадей, ослов и слонов на улицах острова после Чехова, заменили автобусы, автомобили и тук-туки – мотороллеры с приделанными к ним кабинками на два-три пассажира, густые тропические леса с зарослями кокосовых пальм, бананов, папайи, ананасов, гуайявы и прочей экзотики. И, конечно, океан – теплый и ласковый круглый год. Словом, тот земной рай, каким его увидел и называл наш дорогой Антон Павлович, каким был, таким и остался.

Чехов привез оттуда двух мангустов, сувениры, удивительные фото и незабываемые, в том числе пикантные, впечатления.

«Когда в прошлом есть Индия, долгое плавание, то во время бессонницы есть, о чем вспомнить», — писал Чехов Горькому. Он знал, о чем говорил! Во время экзотического путешествия писателя - от Сахалина до Одессы - Чехову 30 лет.

В ноябре 1890 года он провел на Цейлоне три дня и две ночи. Чехов сошел на берег с парохода «Петербург», на котором путешествовал, и обследовал тогдашнюю столицу и порт город Коломбо. «Если в царстве небесном солнце заходит также хорошо, как в Бенгальском заливе, то, смею Вас уверить, царство небесное очень хорошая штука», — пишет он.

А таким видит остров Бунин, который внял рекомендациям Чехова и тоже приехал сюда, только много позже, в 1911-м: «Жаркий белый город, голые черные рикши, магазины драгоценных камней, отели, полные туристов со всех концов земли, в теплой зеленой воде гавани — американские и японские пароходы, за гаванью, на низменных побережьях, — кокосовые леса...»

Кокосовые леса! Их упоминает в письмах и Чехов, сочетая экзотику этих слов с игривым подтекстом. В письме к Суворину он пишет: «Цейлон – место, где был рай. Здесь, в раю, я сделал больше ста верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами… в кокосовом лесу, в лунную ночь». В самом деле была у Антона Павловича интимная встреча с «черноглазой индуской» (упомянутая в этой цитате так, что советское чеховедение предпочитало ставить в ней многоточия), или это писательская фантазия — неизвестно. Но после, уже в Москве, он рассказывал об этом по секрету всему свету. А кокосовые леса, иначе говоря, пальмы, на которых зреют кокосы, и до сих пор растут на острове повсеместно. При этом, как выяснили позднее исследователи, в эту волнительную ночь на острове разразился тропический ливень! Но писателя это не остановило.

В Коломбо Чехов видел «очковых змей, знаменитых индусов-фокусников», купался в океане в одну из спокойных бухт возле отеля Gall Face. Недалеко от порта есть и другой роскошный отель в континентальном стиле — Grand Orient Hotel. Теперь там стоит бюст писателя, подаренный Россией (бронзовый Чехов лет на 20 старше, чем тот 30-летний покоритель бронзовых индусок), и открыт маленький музей. Номер 304 обставлен оригинальной мебелью того времени и носит мемориальную табличку; правда, ночевал ли Чехов в этом отеле, доподлинно неизвестно.

На второй день будущий автор «Чайки» отправился с мичманом М. Глинкой в город Канди. Он посвятил древней духовной столице острова с ее буддистскими и индуистскими храмами один день, о чем писал в письмах своему издателю Алексею Суворину. Добирался Чехов туда по железной дороге, это 120 км от Коломбо.

Именно там находится знаменитый храм Шри Далада Малигава, или Храм Зуба Будды.

По легенде, после кремации святого в Индии в 371 году нашей эры дочь правителя острова Калинги нашла в останках погребального костра Зуб Будды и привезла его на Цейлон, спрятав его в своей прическе. Для Зуба Будды, которому народная молва приписывает волшебную силу, был возведен прекрасный Храм Дадала Малигава. Зуб скрыт в семи ларцах, вложенных один в другой. Помещен в золотую комнату. Поклонится ему, принести дары, цветы лотоса и жасмина выстраиваются огромные очереди мужчин и женщин. Обязательно в белых одеждах, с грудными детьми на руках. Они готовы стоять в них часами, а потом сидеть на холодных мраморных полах, медитируя и молясь на статуи своего святого. Такой непрерывный и огромный людской поток… Эту фантасмагорическую картину дополняют и усиливают методичные удары барабанов, звук которых разносится по всему зданию храма и даже по окружающему его парку.
 

Своих впечатлений от посещения Храма Зуба Будды Чехов не оставил. Хотя по воспоминаниям сопровождавших его в поездке в Канди известно, что он его посещал.

Зато мы можем прочитать об этом храме у Ивана Бунина в его путевых заметках: «Народ смиренно и быстро нес на жертвенник рис, цветы, мелкие монеты и, кланяясь, шепотом возносил моления Садху, Доброму, Несравненному, соединял ладони у лба, быстро и бесшумно падал на них».

Первозданная природа острова всецело захватывала его: «Выйдя из храма, смотрел, как неподвижное озеро становилось зеркально-розовым от заката, как оно потом покрывалось золотым блеском, и слушал древесных лягушек, тысячами звеневших вокруг, подобно бесчисленным жестяным колокольчикам…» Хотя прежде экзотики Бунина волновали типажи: старики, нищие, дети, бесчисленные портреты которых он оставил в своих записях.

Чехов же написал о виденной им в Канди процессии ланкийской Армии спасения так: «Девицы в индусских платьях и в очках, барабан, гармоники, гитары, знамя, толпа черных голожопых мальчишек, сзади негр в красной куртке... Девственницы поют что-то дикое, а барабан — бу! бу! И все это в потемках, на берегу озера. …Впечатление оригинальное, но давящее нервы. Не люблю».
 

Когда настала пора отплывать, на пароход писатель явился с двумя мангустами. Потом Чехов убежал на берег, на рынок, и вернулся с третьим: он хотел купить самку. Правда, на рынке его надули и продали под видом мангустихи пальмовую куницу, что выяснилось много позже.

«Один мангуст зовется Сволочью — так, любя, прозвали его матросы; другой, имеющий очень хитрые, жульнические глаза, именуется Виктором Крыловым (драматург, которого Чехов не любил); третья, самочка, робкая, недовольная и вечно сидящая под рукомойником, зовется Омутовой (актриса Русского драматического театра Корша)».
 

О Цейлоне ироничный Чехов оставил мало записей. Буддизм ему был чужд, экзотика как восхищала, так и смешила. Хотя мангусты долго еще потом потрясали московских гостей. Правда через несколько лет за плохое поведение их пришлось отдать в зоопарк.

Ивана Бунина этот остров потряс куда больше. Из его стихотворения «Цейлон»: «Окраина земли, безлюдные пустынные прибрежья, до полюса открытый океан…»